[genetic-opera]

Все ради любви

Фэндом: Repo! The Genetic Opera
Персонажи: Пави Ларго/Могильщик
Рейтинг: где-то между R и NC-17
Предупреждения: UST и своего рода насилие.
Дисклеймер: не мое и не претендую... зато первый русскоязычный Рипо-фик!


Два с половиной часа погони.
Два с половиной часа.
Они совсем чокнулись, никак? Последние мозги какой-нибудь новый Рипомэн вырезал?! Два с половиной часа...
Могильщик перемахнул через гряду мусорных баков. Он попытался затаиться среди пластиковых мешков и гнусно воняющих отбросов. Могильщик был здоровым тренированным мужчиной, но за два с половиной часа кто угодно устанет...а ГенКопы, кстати, отвязывались обычно куда быстрее. Стоило выскочить за пределы кладбища - и забудут, что засекли. Мол, все спокойно, никаких Могильщиков и иных нарушителей спокойствия мертвых и ГенКо (что важнее). Просто ворона каркала.
Он перевел дух. Мимо шмыгнула семья здоровенных крыс, испуганная вторжением чужака.
Затихло? А то придется идти менять сердце и легкие, родные не приспособлены к подобным... марафонам.
- Твою мать, - ругнулся Могильщик, когда по осклизлым стенам подворотни заелозил пронзительно-желтый свет. Фонари ГенКопов смахивали на злобные глаза хищников. Ненасытных. Упорных.
Загрызть жертву во что бы то ни стало.
Могильщик прикрылся парой мешков покрупнее, в надежде, что ГенКопы развернутся и уйдут. Из мешков посыпались обертки протеиновых брикетов, использованные презеративы и тампоны. Могильщик подумал, что он предпочитет кладбище. Мумифицированные зидратом трупы источают более... терпимое амбре.
- Это он, точно он был, - послышался голос кого-то из ГенКопов. - Прямо как на пленко-фото, та самая рожа.
Могильщик едва не фырчит рассерженым котом. "Та самая рожа"? На него охотятся прицельно, не просто как на добытчика незаконного зидрата, а конкретно на него?! Почему, Рипомэна им всем к порогу?!
Почему?!
Охота на Могильщиков никогда не доставляла особенных неудобств. Волка ноги кормят, наркоторговцев тоже. Не попадаться учишься быстро. А после смерти старого Ларго и вовсе настали времена синекуры: личное и близкое знакомство с новой главой ГенКо, Эмбер Свит, даровало определенные привилегии...
Могильщик, что и говорить, несколько обнаглел. Вплоть до того, что как-то заявился требовать плату с Эмбер прямо к Башне ГенКо. На глазах ее братцев... вернее, одного из них, фрика с накладным лицом.
Видимо чертова сука мстит.
"Чтоб тебе от передозы загнуться", пожелал Могильщик своей "лучшей клиентке", в ту секунду прицельный луч фонаря ослепил его, и добытчик зидрата рванулся из убежища, словно вспугнутая в норе лиса. Сердце подпрыгнуло куда-то к ушам, а очередная доза адреналина - к ногам.
Он бы скрылся. Несомненно.
Могильщик сиганул через протянутые сети, и в тот момент, когда он уже считал себя спасенным - впереди маячил люк канализации, Рипо лысого они там его найдут, - раздался выстрел. Могильщик ожидал резкой боли - пару раз приходилось ловить шальные пули, но ощутил только слабый укол.
И потом - тишину.

Руки просто отваливались. Тянуло их так, будто кто-то поставил себе целью уподобить Могильщика орангутану - хотя бы по соотношению рук относительно тела. Противная тягучая боль заставила его очнуться с коротким стоном. Стон плавно перешел в совсем не короткую ругательную речь.
Он был прикован на манер старого бога... того бога, которого почитали люди до Эпидемии и до того, как единственным храмом стала корпорация ГенКо, а единственным идолом - Ротти Ларго.
"Хорошо, хоть гвозди в ладони не загнали", хмыкнул Могильщик. Зато пережатые стальными скобами запястья посинели, под кожей разлился синяк. Еще Могильщик обнаружил себя полуобнаженным - ему оставили только довольно драные кожаные штаны. Голени босых ног так же были прикованы скобами.
Вокруг царил полумрак. Пахло химией - он различил множество препаратов, от зидрата до обычной хлорки.
"ГенКо. Чертова сука Эмбер выдумала новую шутку..."
- Эй, красавица, - позвал Могильщик "клиентку". - Это твой новый способ отработать дозу? Не пойдет, лапочка. Лучше бы тебе приказать своим дуболомам отпустить меня...
Он не боялся Эмбер. В конце концов, подсевшая-на-скальпель шлюха раздвигала перед ним свои длинные ножки, разве нет?
Он не боялся, когда Эмбер числилась всего лишь глупенькой папочкиной дочкой - не испугается и теперь, когда кукла с тысячью обликов стала владычицей мира.
- Давай, детка. Если хочешь поиграть, я не против. Но у меня что-то руки затекли, да и вообще неудобно...
Молчание. Голова, кстати, трещала будто с похмелья. Приходилось жмуриться и щуриться в попытке оглядеть обстановку.
Обычный... обычный хирургический кабинет ГенКо. Шкаф с инструментами, железный стол и обитое кожезаменителем кресло. На столе - набор скальпелей, баночек и лицензированный зидрат в запаянных ампулах. Могильщик хмыкнул, отметив: я впервые вижу *настоящий* ГенКовский зидрат...
Хорошая ирония.
Х-образная установка, к которой приковали нарушителя, не больно-то вписывалась в декорации хирургического кабинета.
А еще Могильщик был один.
- Да хватит уже тянуть, мать твою! - заорал он. В череп закралась и пустила ядовитые корни мысль: новая казнь. Продержать в какой-то забытой даже уборщиками лаборатории с недельку...и что останется от бравого короля помоек и нелегального зидрата?
"Ну... из меня тоже можно повыкачивать зидрат. Немного наберется, правда".
Он забился в оковах, впервые за много лет теряя самообладание, когда дверь кабинета открылась.
- Эмбер?
Яркий свет заставил Могильщика тихонько зашипеть, отвернуться. Словно сверхновая взорвалась... черти ее дери. Скальпели-зажимы и сам железный стол слепили. Кафельная белизна слепила.
Только спустя несколько десятков секунд Могильщик решился разлепить веки.
- Ты?! - выдохнул он. Наверное, странно обращаться на "ты" к тому, кого наблюдал разве по мегаэкранам и в журналах... по большей части.
- Па-ави Ла-арго, собственной персоной, - растягивая гласные ответил вошедший. Он держал длинный указательный палец (Могильщик мог поклясться, что рассмотрел французский маникюр) на выключателе.
Накладное лицо-маска застыло в вечной улыбке. Казалось, Пави неспособен на другое выражение. Однотонно со скальпелями мерцали вживленные в кожу заклепки...и в прорезях идеальной "маски" просвечивали безобразные коллоидные рубцы.
В довершение, он зачем-то вырядился в униформу, похожую на ту, какую носят конфискаторы Рипо.
"Какого хрена?"
- Чего тебе надо, Пави? - Могильщик решил, коль уж его привязали и держат в дурацкой позе, не будет он расшаркиваться на "вы" с этим фриком.
Женское лицо на заклепках сложилось в гримасу. Кажется, Пави пытался изобразить ласковую улыбку.
- Не бойся, ничего я тебе не сделаю... кстати, как твое имя?
- Меня называют Могильщиком, - мотнул головой, пытаясь убрать волосы. Кто-то распустил длинные космы, и сейчас они лезли в глаза, клеились к пересохшим губам и вообще жили собственной жизнью.
- Ну... мне хотелось бы знать имя, - подчеркнул Пави. Виляя бедрами, словно уличная шлюха, приблизился вплотную. От него густо пахло дорогими духами... женскими духами, тяжелый и сладкий аромат. Могильщик скривился.
- Обойдешься. Чего тебе надо? Хозяйка ГенКо не обрадуется, если ты меня убьешь, - даже в столь бедственном положении Могильщик не удержался от маленькой шпильки... похожей на укол иглой зидрат-гана.
Хозяйка - Эмбер, а не ты.
Черт подери, вот сейчас Могильщик бы обрадовался этой шлюхе.
- Я не собираюсь убивать тебя... Могильщик... - холеная ладонь коснулась полуобнаженного тела. Пави провел указательным пальцем от подбородка "жертвы", вдоль по груди, чуть задержавшись на соске, потом вниз к пупку. - Не собираюсь убивать тебя... Отнюдь.
Могильщика чуть не вывернуло от того, как этот педик его лапал. Гребаный педик. Гребаный трансвестит-педик-урод...
- Убери свои вонючие лапы! Я скорее сдохну, чем трахнусь с тобой! Да я лучше всех мертвецов на кладбище перетрахаю, чем тебя! - взвыл он.
"А что ты сделаешь? Конструкцией легко управлять. Выставит твою задницу вверх - и привет..." - Могильщик вновь ощутил тошноту, кислую и едкую, прямо на корне языка.
В крайнем случае уж постарается обблевать урода-Пави, дабы испоганить ему "романтический вечер".
- Какой ты горя-а-чий, - нараспев протянул Пави. Он высунул длинный язык, словно дразня жертву. Он пригнулся, и кончик языка скользнул в пупок Могильщика, отчего тот протестующе взревел.
Пави прижался лицом к животу своей "жертвы", и Могильщик невольно отметил до чего нежная кожа... не его кожа.
"Это ведь лицо Эмбер, одно из ее лиц... ", сообразил он. И едва не захохотал в голос.
"Меня собирается изнасиловать фрик с лицом девки, которая отдавалась мне за дозу зидрата..."
- Убирайся. К дьяволу! - заорал он, когда Пави расстегнул ширинку на брюках и сунулся туда. Могильщик попытался скрестить ноги, но только звякнули скобы. Попался, попался как мышь в мышеловку... - Ты специально на меня охотился, верно, урод?
Пави внезапно оторвался от своего занятия. Ступил чуть назад, как-то смущенно пригладил вьющиеся темные волосы.
- Да... Я хотел увидеть тебя. Поближе. Я заметил тебя еще тогда... когда ты приносил моей сестре ее... ээ... лекарство, - припухлые женские губы, накрашенные ярко-алой помадой дрогнули. Пави напоминал змею - ни на секунду не прекращал извиваться вокруг прикованной жертвы, и пальцы его касались плеч, живота и ягодиц Могильщика, изредка - словно неуверенно - соскальзывая к расстегнутой ширинке.
- Ты такой красивый, - он намотал на указательный палец прядь волос Могильщика. - Ты такой красивый...Будто не мужчина вовсе. Нет-нет, не обижайся, ничего плохого не имею в виду. Ты просто... другой. Знаешь, будто из сказки. Из древней сказки, про фейри и эльфов... ты наверняка читал?
- Отвали, ублюдок! - дифирамбы в исполении Пави ни капельки не впечатлили Могильщика. Он сжимал и разжимал кулаки. Разорвать оковы. Дать ему по морде... нет, не по морде. Жалко лицо Эмбер, хоть она и долбанная сука.
По яйцам. Дабы неповадно было.
- Тебе не нравится Па-ави? - искренне удивился тот. - Все любят Пави... Почему тебе не нравится Пави?
Несмотря на идиотскую ситуацию, Могильщик сначала вытаращился на фрика, потом вздернул бровь и наконец, рассмеялся.
- Па-ави, - передразнил он. - Да плевать. Мне не может нравиться тип, который устраивает на меня облаву, а потом лапает... черт, да я вообще не интересуюсь парнями!
- Зато Пави интересуется тобой, - промурлыкал тот, вновь прижимаясь напудренной щекой - щекой Эмбер, и от этого Могильщику хотелось биться головой об стенку - к груди. - Ты красивый... Могильщик. Жаль, не хочешь говорить имя.
- Оставь. Меня. В. Покое.
- Могильщик не желает любви Пави? - удивление достигло апогея.
- Нет! - звон скоб, и на краткое мгновение мерещится - освободился. Черта с два. Хватка наручников крепче челюстей бультерьера.
"Ненавижу всех этих чокнутых из ГенКо... поневоле помянешь добрым словом старика-Ротти... при нем Могильщиков расстреливали на месте за добычу зидрата, но по крайней мере, не отдавали на потеху трансвеститам!"
Он зажмурился.
Он ожидал продолжения этих липких... пропахших духами прикосновений, но Пави отстранился. Могильщик приоткрыл один глаз, и параллельно открылся рот.
Кажется, братец Эмбер готов разрыдаться.
- Ты... Ты не хочешь Пави... Все любят Пави, но ты не хочешь любить Пави... - взвизгнул он, срываясь на фальцет. Теперь женское лицо подходило ему куда больше. Глаза под выбеленной маской бешено вращались.
- Ты считаешь, будто красивее Пави... что ж, так и есть, наверное...
Он прильнул к Могильщику, забирая в горсть длинные мягкие волосы, стараясь поцеловать в губы. Могильщик отворачивался.
- Пави любит женщин и мужчин. Пави любит всех и все любят Пави. Но женская красота совершеннее... Пави всегда так думал, пока не увидел тебя.
Размазанная помада смахивала на кровь. Казалось, Ларго-средний изгрыз губы. Он отшатнулся от прикованного, и устремился к столу.
К хирургическому столу, полному скальпелей, как улей - пчел.
Могильщик ощутил, как желудок его свело ледяной судорогой.
- Э-эй... Пави? Ты чего задумал, а?
Звон скальпелей вместо ответа. Мелодичный звон, похож на какую-то старинную музыку. На колокольчики. Поддакивает стекло.
От звуков этих - и от понимания Могильщику охота орать.
Пави разворачивается к нему со скальпелем - с лезвия капает дезинфекционный раствор - в руке.
- Я заберу твое лицо, Могильщик. Ты такой красивый, но ты недостоин его. Ты испорчен внутри. Пави достин твоего лица. Ты - нет.
Орать и выбиваться бесполезно, понимает Могильщик и все же орет, срываясь на хрип и выплевывая сгустки слюны, когда острие скальпеля в дрожащих от алчности ладонях Пави возносится над лбом, делает первый надрез - там, где лоб переходит в покрытую волосами часть головы.
Надрез быстрый и уверенный. Могильщик одновременно удивляется - откуда этот женоподобный урод научился операциям, и еще жаждет... жаждет зидрата. Господи, плевать, что наркота.
Что угодно, лишь бы убрать боль.
Боль въедается в лицо стаей термитов. Кровь заливает глаза, и Могильщик бьется уже в полуагонии - а Пави осторожно ведет скальпель. Освежевывает заживо.
От боли и алой пелены разум сжимается в комок не больше грецкого ореха. Могильщик рыдает, и ему чудится, что слезы его - кровь. Кажется, умоляет Пави о дозе зидрата - вон они, драгоценные лазурные ампулы, восхитительные, сладостные... недосягаемые.
Пави все-таки дает ему эту милость.
"Последнюю милость", думает Могильщик погружаясь в забытье - болевого и зидратового шока.
В сапфировой полумгле успевает мигнуть обидное: "Он все-таки забрал мое лицо".

Что... где?
Где-то он точно *есть*. Сложный вопрос - где именно. Гораздо проще ответить, где нет.
Нет в безопасном месте.
Значит...
"Я в ГенКо. В лапах долбанутого фрика", - мысль омерзительна, словно связка червей за пазухой. Могильщик подскакивает.
Подскакивает? В последний раз он был прикован к "дыбе". Теперь лежит на кровати - точнее, на кожаной кушетке, предназначенной для операций.
Операций!
- Мое лицо! - Могильщик обнаруживает, что привязан - кандалы на запястьях и вокруг по-прежнему голых голеней. Но цепи длинные. Он касается лица.
На месте. Приснилось? Нет. Марево запредельной боли и униженные мольбы о дозе зидрата, словно Могильщик сам один из тех потерявших разум и личность наркоманов, невозможно забыть.
Что произошло?
Снова приходится медленно фокусировать взгляд, Могильщик с мрачной иронией отмечает - так и привыкнуть недолго. Ломит все тело, то ли "отходняк" после зидрата, то ли последствия долгого висения в неудобной позе.
Еще он видит Пави.
Тот стоит спиной, и разумеется, вертится у небольшого круглого зеркала. Могильщик несколько секунд безучастно изучает откляченную задницу в виниловых брючках, элегантную рубашку... и все.
- Эй, - хрипло зовет он.
- Ты очнулся, - не оборачиваясь, констатирует Пави. - Здорово. Ты почти не принимал зидрат, верно? Долго спал.
- Ну... - соображать трудновато. Да и один вид фрика бесит.
- Забавно. Поставщик нелегального зидрата не знает, какова эта отрава... а уж как ты умолял...
- Довольно! - Могильщик дернулся, однако цепи сдержали. "К этому тоже начинаю привыкать. Я чертова цепная собачка". - Что произошло? Что ты со мной сделал?
Пави медленно поворачивается.
У него новая маска-лицо, идеально прикрепленная блестящими клепками. Клепки напоминают крохотные бриллианты.
Могильщик открывает рот и заглатывает воздух, словно рыба, покрытая нефтяной пленкой.
На изуродованном коллоидными рубцами черепе Пави - его лицо.
- Видишь, Могильщик? Пави теперь - ты. Теперь ты будешь любить Пави? - губы Могильщика искажаются в несвойственной похотливой ухмылке.
"Это я... нет, не я..." - Могильщик заставляет себя дышать. Он ведь прикасался. У него кожа. Не куски мяса, не голый скальп.
- Чье лицо у меня? Дай мне зеркало?
- О, конечно... - Пави подносит серебряное зеркальце к Могильщику. В гладком стекле отражается... Эмбер.
Эмбер.
То, что носил Пави... и что изначально было частицей Эмбер.
"Он теперь - я, а я - Эмбер", - Могильщик тупо изучает отражение. Часто моргает подкрашенными черной тушью ресницами.
- Тебе нравится? Теперь ты сможешь полюбить Пави, ведь Пави - это ты... и будешь себя любить больше, потому что ты - Эмбер... а ты ведь любишь мою сестру, верно, Могильщик? Я знаю, ты любишь.
Могильщик отстраняет от себя зеркало.
Спазм перехватывает диафрагму.
- Я сделал все ради любви, Могильщик... - шепчет Пави его ртом.
Могильщик начинает смеяться. Смех отзывается болью в свежих швах, того гляди разойдутся, но он не в силах сдерживаться.
Смеется, пока хватает дыхания.
Он переводит взгляд со своего-Пави лица на себя-Эмбер... и понимает, что Пави не лжет.
О нет, отнюдь не лжет.
Все так.
Все ради любви.