[genetic-opera]

Итак. Мне прислали мой новогодний подарок, ура-ура! С разрешения автора я выкладываю его в сообщество.
Название: Ступеньки
Автор: FamilyGhost
Рейтинг: G
Жанр: джен
Пейринг: нет
Примечание 1: на новогодний рипофест по заданию драббл или минифик про девку, которую РипоМэн зарезает в начале фильма. Или про ту, которая разговаривает с Шайло на улице. Желательно- чтобы был отражены все ужастики нашего канона- про пандемию там, про мир вокруг...
Примечание 2: текст можно читать как с начала, которое является концом, так и с конца, который является началом. То есть хронология отрывков-воспоминаний идет назад.

Ступеньки, ступеньки, ступеньки...
Кажется, что они никогда не кончатся.

Но пока есть ступеньки - ты на расстоянии ступеньки от своей смерти.
Ступеньки как метроном отсчитывают время - вперед. И назад.
Назад к тому, как это все начиналось.
Обратный отсчет не всегда начало чего-то.
Обратный отсчет очень часто – уже конец.

Ступеньки заканчиваются – и тянется длинный коридор.
И потом поднимается лифт.

Но все равно, все равно, все равно ты видишь ступеньки.

Обратный отсчет не всегда начало чего-то.
Обратный отсчет очень часто – уже конец.
Конец, который возвращается к началу – и снова, внезапно, как черт из коробочки – да, да, да, как этот чертов, ухмыляющийся, мерзкий пластмассовый чертик на пружинке из дешевой коробочки из папье-маше – выпрыгивает в свой конец. И все заканчивается. Вуаля! Занавес упал, возврат денег за билеты на неудавшуюся пьесу – не в правилах нашего театра жизни.

И когда перед тобой возникает он – ты катишься кубарем по ступенькам своей памяти – к началу. Минуя на пути следования людей, даты, образы. В окнах поезда, набирающего ход, мелькают лица, фигуры, предметы и воспоминания, воспоминания, воспоминания….

*****
В лезвии ничего не отражается. Кто вообще придумал, что в лезвии что-то может отражаться? Оно мутное, очень, очень мутное… может и когда-то блестящая сталь, - или что там теперь придумали для лезвий? – но там ничего, ничего, ничего не отражается.

*****
Он появляется внезапно – вернее нет, он возникает, проявляется в реальности – прямо перед ней.
И она понимает, что это начало конца.

*****
Его дыхание ровное и глубокое - как у спортсмена. Хотя - появляется некстати посторонняя мысль - чем он хуже спортсмена...Троеборца... Бег, прыжки, владение холодным оружием… Да…

*****
Подруга пытается что-то сказать, или спросить, или объяснить - или просто, произнести ничего не значащие слова, чтобы она успела ускользнуть - но тот понимает это и отмахивается от нее, как от назойливой мухи. Однако та, на свою беду, хватает его за рукав. Небрежный, но сильный взмах рукой - и ей кажется, что она слышит, как хрустят позвонки, когда ломается шея о так некстати подвернувшийся на пути падающего тела стол.

*****
Окна в забегаловке мутные, в каких-то грязных потеках, которые умело скрывают трещины и царапины. Даже пиво здесь мутное и грязное - чего же говорить обо всем остальном. Но ее больше всего огорчает мутное окно. Не колченогие стулья, не покошенный стол, не стаканы в тараканьих следах - а окно. То, что должно радовать и притягивать взгляд, наоборот, заставляет отвернуться и уткнуться взглядом в белесую, какую-то мыльную пивную пену.
И обернуться, вздрогнув, только на вопрос подруги:
- Ух ты, кажется там Конфискатор. Интересно, за кем он?

*****
Она покупает билет - и слышит радостный возглас за спиной.
Это ее подруга.
Они не виделись уже лет пять - и честное слово, сейчас был не самый лучший момент, чтобы возобновить общение... Но та была так счастлива, так весела и так возбуждена этой неожиданной встречей - что она не смогла ей отказать. Ведь сегодня она покидает город, исчезает из него навсегда – из города и из своей прошлой жизни. Можно же позволить себе попрощаться с ними? Пара часов – какое они имеют значение, ведь у нее впереди целая жизнь.

*****
Соседи, соседи, соседи.
Как хорошо быть в дружеских отношениях с соседями.
Конечно, очень трудно не признаться им, что ты не вернешь им этот долг. Но ведь это же совсем немного? Чуть-чуть у одних, чуть-чуть у других.
Она бы не смогла занять у них на сердце. Но сейчас заняла у них на жизнь.

*****
Ей надо спрятаться.
Да.
Именно так.
Надо спрятаться.
В идеале, конечно, убежать из города.
Но если у тебя нет денег, чтобы сделать взнос по кредиту - неужели они будут на то, чтобы убежать из города?
Поэтому ей надо просто спрятаться.. Но где, где, где? Причем нужно не просто спрятаться, а спрятаться от Него. От этой неумолимой персонификации ГенКо. Второго лица этой корпорации. Как та удобно устроилась – лицо Ларго лечит, маска Конфискатора убивает! Новый двуликий Янус XXI века! Есть вход в жизнь – и тут же, совсем недалеко, рядом, вот-вот – и выход из нее. Причем никто тебя не спрашивает, хочешь ли ты выйти – тебя просто выталкивают. Неумолимым и жестким пинком. Да, исцеление имеет лицо – а смерть безлика… Но в этом безличии ее лицо еще более ярко и запоминающееся… И это лицо…эта маска…она может возникнуть в любой момент, встать перед тобой, выплыть из-за спины, выскользнуть сбоку. Как спрятаться от Него? Он нигде – и везде. Как спрятаться везде – и нигде?
Поэтому бежать. Да, да, да, бежать прочь из города. Найти, наскрести денег – и бежать.

*****
Ей заменили сердце очень быстро.
И весьма недорого. Кредит. Как это просто и ловко – нет денег на полную выплату, мы позволим вам выплачивать по частям. Ха-ха…это же даже дополнительная гарантия того, что наше – то есть ваше, конечно, теперь уже ваше – новое сердце будет служить еще долго, долго, долго – ведь мы же заинтересованы, чтобы вы вернули нам кредит, да же?
Да, да, да… Главное, чтобы они не поняли, что ее банковская история фальшивая.. Что на самом деле… на самом деле она вряд ли сможет сделать даже первый взнос..
Но какая сейчас разница! Главное – жить, а потом уже все решится…И решится хорошо. Да, хорошо.. Ведь будущее должно быть хорошим, не правда ли?

*****
Так началась вторая волна.
ГенКо жонглировало органами, деньгами и людьми – как искусный циркач на столичной арене. Она поймала истерику желания жить – и продолжила ее желанием жить как можно лучше. Избалованные пиром не решатся вернуться обратно к монастырской диете.
На смену исцеления немощи тела пришло потакание жадности душ. Вам не нравится ваше лицо? Какие проблемы – получите новое! Вы развалили себе печень беспробудным пьянством? Что за мелочи – завтра же все будет в порядке! Вы жирные, тощие, плоскогрудые, толстозадые? Не берите в голову – мы берем решение ваших проблем на себя!
Да, да, да, конечно… были и лечения, были… но это уже такая малая доля генковского оргонооборота… Да, операции проходили искусно, и пациенты были на ногах – и полные – ха-ха – жизни – уже через пару-тройку дней… но все равно, все равно – мир погрузился в гонку за идеалом, за совершенством, совершенно не обращая внимания на, что они иногда стоит просто жить. Иногда достаточно просто жить…

*****
И на фоне этого буйного безумного разгула, даже не пира - а кутежа во время этой новой чумы - появился он.
Импозантный человек, который сдержанно, с легким итальянским акцентом, сообщил, что он может исцелить весь мир. Над ним начали смеяться - но весьма быстро смех затих. Потому что он действительного смог.
Нет, он не был Спасителем, исцеляющим одним лишь наложением рук. Он не был и Пророком, который бы сообщил, где находится живительный источник исцеления. А уж на Ангела Господня он был совершенно не похож.
Да и исцеление было не божественным. Оно тоже было в крови, сукровице, и мясе. Оно было человеческим, человеческим до примитивности и простоты. Человек как механизм – если что-то сломалось, значит что-то можно починить. А если невозможно починить – то заменить. К черту душу, к черту Дао, к черту божественные монады, и к черту кучу еще всего подобного! Заменить гнилой кусок мяса на свежий кусок мяса. И все. Вот так все просто.

*****
Эпидемия была уже на излете.
Прошла первая волна, когда словно новая чума шагала по миру. Когда экзальтированные священники истерично призывали к новым крестовым походам - неважно на кого, лишь бы на кого-то. Когда шарлатаны, возникшие как грибы после дождя, предлагали какие-то невероятные снадобья, словно из запасников деревенских ведьм. Когда самыми богатыми становились держатели похоронных контор - и гробовых дел мастера.
Когда перед смертью все хотели еще хоть немного пожить – как угодно, вернее нет, именно так, как они бы не позволили себе жить, если бы имели время на долгую жизнь.
Когда все погрузилось в хаотический разгул – на грани сна и яви, в глубинах недозволенного и запретного. Истерика поглощения жизни – когда эта жизнь вытекает из тебя, спешное захлебывание чувствами – когда уже завтра единственное чувство, что поглотит тебя – это чувство боли…кровь, грязь, дерьмо, сперма, желчь, блевотина, сукровица – все смешалось в единый густой коктейль и терпким фонтаном поднялось от земли к небу, и снова обрушилось вниз, оросив своими брызгами всех – и тех, кто умер, и тех, кто умирал, и те, кто еще не умер, но был уже недалек от этого.

*****
Она вспомнила эту старую сказку много лет спустя, когда однажды ощутила страшную боль в груди - и внезапно увидела прямо перед собой пол. Она долго разглядывала темно-зеленый кафель в мелких трещинках, деловитого рыжего муравья, тащащего какую-то крошку, крупные осколки, которые еще минуту назад были стаканом, что она держала в руке. Она помнила эти мелочи - но совершенно не запомнила, как потом поднялась с пола и набрала телефон.
Она же не железный человек.
Ей нужно сердце.

*****
В детстве ей читали старую книжку. Про ведьм, летающих обезьян, девочку, пугало, собачку и обманщика-волшебника. Про дорогу из желтого кирпича и город из зеленых камней. Про ураган и рубиновые туфельки. Но больше всего ей запомнился человек из железа. Который был без сердца. И больше всего хотел получить настоящее сердце.
Тогда она еще спросила, как могут люди жить без сердца.
А ей сказали, что он уже не был человеком.
А она спросила, как это можно быть похожим на человека – и не быть им.
А ей сказали – вырастешь, поймешь.

*****
Воспоминания останавливаются.
Холодное и почему-то мокрое лезвие, пройдя сквозь кожу, сосуды, мышцы, сосуды, кожу – останавливает их ход.
Она еще пытается сказать… пытается попросить – когда уже поздно просить, упросить – когда уже некого упрашивать, и рассказать…рассказать – когда поздно, некого, и в сущности, уже нечего рассказывать.

Занавес в этом театре красный. Тяжело багровый. Удушающе пунцовый. Болезненно алый. Издевательский пурпуровый.
Когда занавес падает, а зрители и актеры расходятся, в театре выключают свет.
И становится очень черно.

*****
Железный человек искал сердце.
Он мог жить без него.
Ведь он был железным.

Люди тоже могут жить без сердца.
Но недолго.
Совсем чуть-чуть.
Чуть.

Здесь я тоже

выскажусь

выскажусь: подарком я доволен, мне нравятся ступеньки-метроном, РипоМэн - троеборец, свернувшая шею подруга, и очень нравится аналогия с Железным Дровосеком - я всегда считал, что этот персонаж просто караул! - весь кусочек про него и про сердце, до самого конца)))
Спасибо.